Одно из непредвиденных последствий прямых трансляций богослужений - тонкий сдвиг в сторону того, что каждая церковь переосмысливает свое общинное богослужение как трансляцию. Для больших церквей в этом нет ничего нового. На протяжении всей истории христианства величайшие пасторы и богословы произносили проповеди, которые записывались и распространялись, и эта практика не могла не изменить процесс проповеди в какой-то степени. Пастор готовит проповедь для конкретной паствы, зная, что ее могут «подслушать» другие.
В эпоху средств массовой информации сначала радио, а затем телевидение подтолкнули общинное поклонение к менталитету вещания. Но прямые трансляции в сочетании с социальными сетями (особенно после COVID-19) ускорили это развитие почти для всех церквей, что является беспрецедентным в истории церкви. Я уже говорил о некоторых непреднамеренных побочных эффектах этой тенденции, в том числе о нагрузке на деноминации, когда все церкви становятся сразу же видимыми и доступными.
Но есть еще один побочный эффект, который меня беспокоит, - сдвиг, который легко не заметить, потому что он не связан с качеством производства или охватом онлайн аудитории. Речь идет о поклоняющемся.
Поклонение и самосознание
Не так давно я наткнулся на пародию в Instagram, в которой церковный фотограф усердно искал самые драматичные ракурсы - ловил людей во время поклонения, с поднятыми руками и закрытыми глазами, чтобы сделать идеальный снимок для церковного репортажа в социальных сетях. Это было забавно, но заставило меня задуматься: как трансляция поклонения влияет на поклоняющегося?
Если вы знаете, что позже можете появиться на видео или на фото в сети, или если угол обзора камеры поймает вас в момент посвящения для прямой трансляции, изменит ли это характер вашего поклонения?
Станете ли вы поклоняться по-другому, зная, что вас могут увидеть не только прихожане, но и незнакомые люди, просматривающие социальные сети?
В тот момент, когда мы осознаем, что за нами наблюдают, у нас возникает искушение играть на зрителя.
У нас есть причины в Писании, чтобы задуматься об этом искушении. Нас предупреждают о поклонении, когда наши уста говорят одно, а сердце отдаляется от них. Нас предупреждают о том, что мы поем хвалу Богу теми же устами, которые говорят плохо о другом человеке. Нас предупреждают о том, что мы трубим в трубы в знак своей щедрости или кривим лицо, чтобы показать, что мы постимся. Сердце обманчиво прежде всего, говорит нам Иеремия. И нигде этот обман не бывает так хитер, как в способах, которыми мы можем обманывать самих себя.
И все же я думаю, что самое большое искушение связано не только с тщеславием или желанием казаться праведным перед другими. Что, если проблема глубже? Что если опасность заключается не только в том, чтобы выступать перед публикой, но и в том, чтобы выступать перед самим собой? Что, если мы склонны всегда поклоняться с воображаемой камерой, от которой нам не скрыться?
Поклонение и самовосприятие
Одно дело - жаждать одобрения окружающих. Совсем другое - быть очарованным своим самовосприятием. Самоправедность не является моим главным искушением - по крайней мере, я не думаю, что это так, - когда я нахожусь на службах, где камеры не совсем незаметны. Я не столько хочу казаться праведным перед другими, сколько наслаждаюсь ощущением того, что я сам кажусь праведным.
Любим ли мы поклоняться Богу или нам нравится, как мы сами поклоняемся Богу? Любим ли мы петь Богу или нам нравится мысль о том, что мы такие люди, которые поют Богу? Поднимаем ли мы руки в хвале Богу или потому, что нам нравится представлять себя такими людьми, которые поднимают руки в поклонении?
Этот вопрос более глубокий, он часто обсуждается среди тех, кто занимается служением сострадания или ездит в миссионерские поездки. Действительно ли я забочусь о человеке, которому служу, или мне просто нравится представлять себя заботящимся о нем? Люблю ли я людей, которых кормлю, или мне нравится образ меня сострадающего? Волнует ли меня забота о сердце человека, с которым я говорю об Иисусе, или мне нравится видеть себя смелым благовестником?
Даже наши частные моменты посвящения не застрахованы от этого самоощущения. Стоим ли мы на коленях и молимся, потому что действительно ищем лица Божьего, или потому, что нам нравится укреплять представление о себе, что мы - люди, которые стоят на коленях и молятся? Открываем ли мы по утрам Библию и записываем отрывки из нее, потому что жаждем услышать Бога, или потому что нам нравится думать о себе как о людях, которые читают и изучают Библию? Постимся ли мы потому, что жаждем Бога, или потому, что хотим почувствовать себя постящимися?
С этой проблемой сталкивается каждый, кто всерьез воспринимает призыв к духовной практике, будь то молодой новообращенный, взявший в руки книгу Джона Марка Комера «Практика пути», или пожилой христианин, перечитывающий книгу Р. Кента Хьюза «Дисциплины благочестивого человека». У наших духовных практик есть искушение затянуться в петлю самореференции.
Когда это происходит, речь идет не о том, чтобы другие считали нас праведными, а о том, чтобы мы самисчитали себя праведными. Мы не пытаемся продемонстрировать свои духовные бицепсы, чтобы все остальные восхищались ими; мы просто не хотим чувствовать себя слабаками.
Поэтому мы можем следовать практикам и дисциплинам коллективного поклонения и личной преданности не потому, что любим Бога, а потому, что любим себя, любящего Бога.
Ловушка саморефлексии
Это одна из самых невидимых ловушек в духовной жизни - быть бесконечно увлеченным собственной духовностью, наблюдать за собой в акте преданности, играть роль и исполнителя, и зрителя. Человеческое сердце удивительно искусно в обращении вовнутрь. Мы всегда склонны к самокопанию.
Да, мы должны избегать очевидных примеров самоправедности - воспевания своих добрых дел перед другими или поднятия рук в знак поклонения именно в тот момент, когда камера поворачивается в нашу сторону. Но даже когда камера не направлена на нас, мы можем осознавать взгляд воображаемой камеры, всегда направленный на нас и на то, что мы делаем. Камера нашего разума постоянно поворачивается к себе, вместо того чтобы обратиться к тому, Кто есть Бог и что Он сделал.
Самое страшное, что эти самосознательные, сосредоточенные на себе привычки могут продолжаться долгое время, оставаясь незамеченными. Это похоже на зеркальный зал, который бесконечно отражает сам себя. Мы совершаем богослужения, но взгляд никогда не поднимается выше себя. Душа никогда не возвышается.
Выход: потерять себя, чтобы найти Его
Единственный выход из этой ловушки - путь самозабвения. Я не знаю другого выхода, кроме как просить о большем милосердии. Цель истинного поклонения - созерцать Бога, а не себя, быть завороженным Им, быть настолько очарованным Божьей красотой и величием, что мы избегаем взгляда, обращенного к себе.
Возможно, именно поэтому псалмопевец часто взывает к Богу, чтобы Он открыл ему глаза. Не только потому, что он слеп к Божьим истинам, но и потому, что он ослеплен самим собой. Он не может увидеть Бога, потому что его взгляд все время обращен внутрь себя.
К счастью, мы поклоняемся Богу, Который разбивает зеркала. Он приглашает нас в присутствие, настолько великолепное, что мы забываем о себе. Он призывает нас потерять себя, чтобы по-настоящему обрести Его. Он обещает, что, когда мы будем искать Его, мы найдем Его - если будем искать всем сердцем (Иер. 29:13). Он радуется нашему чистосердечному и искреннему поклонению, даже если оно смешано с самосознанием и эгоизмом в мотивах, которые мы не можем полностью распутать по эту сторону славы.
В конце концов, нам нужно видение Его, а не видение себя, желающего Его. Я убежден, что только Бог может взрастить и исполнить это желание. Только Бог может дать нам возможность смотреть вверх и наружу, за пределы экранов и зеркал, за пределы самих себя. Только Бог может успокоить сердце и обратить наш взгляд на Того, Кто один достоин нашего внимания.
